Мертвец и астэра

[alvadick]

Название: Мертвец и астэра
Автор: Siore
Бета: Efah
Размер: миди, 4458 слов
Пейринг/Персонажи: Ричард Окделл, Селина Арамона, кот Маршал, лесничиха Дженни
Категория: джен
Жанр: экшен, ангст, мистика
Рейтинг: РG-13
Примечания/предупреждения: АУ, ООС, POV главного персонажа, причинение физической боли и травм главному персонажу
Краткое содержание: Внезапное продолжение рассказа «Повелитель»

Спойлеры

Окделл жив, Селина НЁХ


Костяное дерево, когда-то, при жизни, бывшее сосной, все еще хранило границу Надора. Это был не сон и не морок, оно действительно стояло тут. И дикий камень под ногами был настоящим. Прочным, основательным, надежным. Родным.
Ричард медленно поднялся по склону к подножию мертвой сосны. Здесь, на каменном гребне, у корней дерева, стояла все та же странная тишина, как над тем озером в чужом неведомом мире. Сухой корявый ствол отбрасывал две тени — от двух полных лун, свет которых превращал горный пейзаж в декорацию древней мистерии. Странно, в Кагете, в Алате, даже в таинственной Сагранне и в варастийской степи с призрачной башней он видел только одну луну. Откуда здесь две?
Астрономию в Лаик преподавал исключительно сварливый старикашка-бергер по фамилии фок Гюнце, любивший повторять, что существует лишь два мнения — его и неправильное. Неудивительно, что в итоге у Дика с этой наукой не сложилось.
Ричард помотал головой и протер глаза, однако картина не изменилась. Две луны все так же безмолвно висели над кряжем, не пытаясь истечь кровью и зеленью, неподвижные камни молчали тоже. Похоже, пока он блуждал в иных мирах, в Надоре все затихло. Что ж, это и к лучшему: тогдашнему ужасу он приказывать не умел. Но теперь все пойдет иначе. Должно пойти.
— Рох-х, — негромко произнес он. Голос канул в пустоту, не породив ни эха, ни отклика.
«Смелее, Повелитель Скал, ты явился сюда по праву. Тебя здесь давно ждут».
— Р-рох-х, — повторил он громче, прислушиваясь к осторожному шепоту пробуждающихся камней. — Р-рох-х, р-рох-х, р-рох-х…
Теперь он наконец услышал, как валуны забормотали, медленно ворочаясь во мху. Его воинство, его сила, они его ждали — и дождались.
Скалы, окружающие дерево, тоже зашевелились. Ричард видел, как они медленно, чтобы не нарушить равновесие, пытаются придвинуться ближе. Ему показалось, что даже луны — и те стронулись с места и теперь сближаются, напоминая странное видение, развернувшееся в небе в день чествования героев Сагранны…
Несколько мгновений спустя Ричард понял, что ему не показалось.
Ожившие луны двигались навстречу друг другу, причем куда быстрее, чем скалы.
— Эй, что происходит? Я об этом не просил!
Луны не ответили, не прекратили свой противный законам физики беспредел — и, наконец, сошлись точно над верхушкой мертвой сосны, исчезнув в гигантской белой вспышке. Ослепительно-синяя молния с сухим треском ударила в дерево. Сухой ствол, расколотый вдоль до самых корней, мгновенно вспыхнул, как факел, пропитанный «морисским огнем». Ревущее пламя дохнуло в лицо, опаляя жаром.
«Моя твердыня! Нет!»
Вторая молния ударила в скалу у подножья дерева, расколов ее глубокой змеистой трещиной — и, к ужасу Ричарда, трещина со зловещим хрустом начала расширяться.
«Мой щит!»
Он отшатнулся, попятился, прижался спиной к скале — на первый взгляд такой твердой, такой надежной… Следующая молния, ударившая в скалу, развеяла эту иллюзию. Камень с натужным стоном треснул, рассыпаясь грудой обломков. Все, прикрыть спину больше некому, позади обрыв.
«Моя память!»
Неведомо откуда налетевший вихрь подхватил горсть щебня и с размаху швырнул в лицо. Он успел закрыться рукой, но камень под ногой предательски дрогнул, Ричард потерял равновесие, рухнув на колени почти у самого края обрыва.
«Моя опора!»
Склон содрогнулся и медленно, со зловещим змеиным шорохом пополз круто вниз, превращаясь из тверди в каменную кашу.
«Моя совесть и честь!»
Призывы были тщетны. Ричард попытался встать — но почва ушла из-под ног, и он кубарем покатился по ожившему склону, судорожно цепляясь за камни и корневища в тщетной попытке остановить падение. Мелкий щебень рвал в кровь ладони, впивался в лицо, норовя выцарапать глаза. Ричард в ужасе зажмурился, чувствуя, как его охватывает отчаянье. Слово Камня оказалось бессильно перед происходящим — как и все другие слова.
«Где… вы… все…»
Падение оборвалось.
Он лежал, не в силах открыть глаза, чувствуя спиной теплый камень, на котором приятно лежать и хочется лежать вечно. Все равно он больше не может ничего.
«Моя жизнь… Хоть ты останься».
Это было последнее, что он успел подумать, проваливаясь в забытье.

***
…Жизнь сжалилась и осталась с ним.
Ричард с трудом разомкнул слипшиеся от гноя веки и, к своему удивлению, увидел над собой закопченные балки, увешанные связками сушеных грибов, черемши и дикого чеснока. Типичная крестьянская хижина, такие он видел в детстве в деревнях рядом с замком — пока еще был замок. Где же это он?
Ричард осторожно пошевелил руками и ногами. Болело все, особенно голова. Кисти рук, лежащие поверх лоскутного одеяла, были обмотаны толстым слоем полотна — так с месяц ходил надорский старший конюх Питер, после того как геройски потушил пожар в конюшне. Задать себе вопрос, какой пожар и где тушил он сам, Ричард не успел.
— Хвала Создателю, вы очнулись!
Над ним склонилась пожилая женщина с худым морщинистым лицом. Лицо казалось странно знакомым, но память подвела. Обильная седина в темно-рыжей косе и поразительные глаза — зеленые, яркие, словно у юной девушки. Она, скорее всего, не была красива и в молодости — но глаза невольно завораживали.
— У вас обе руки изодраны до мяса, — ответила она на его безмолвный вопрос. — И на лице ссадины. Видать, под камнеход попали?
— Да… Наверное, — какое интересное слово для сошедших с ума булыжников: камнеход. Надо запомнить. — Я ехал из столицы, по поручению…
Дик замялся. Говоря откровенно, он и вправду попал сюда по некоему особому поручению, вот только простой селянке не скажешь, от кого, — сочтет рехнувшимся. А, неважно. Его дела — не ее дело.
— И тут эти камни. Конь испугался, понес… Дальше не помню.
Женщина вздохнула.
— Камнеход тут с прошлого года дело нередкое, с непривычки просто беда, хотя всяко тише, чем в первый раз. Ну и дерево вас спасло, хотя само сгорело. Как вас называть-то, милсдарь?
— Дик, — не раздумывая отозвался Ричард. Лучше не усложнять, чтобы не запутаться во вранье. — Дик Шелтон.
Так звали одного из людей Джереми. Впрочем, хозяйке об этом знать не обязательно. А уж о том, что под ее крышей нашел приют Окделл, и вовсе лучше молчать, пока он не разберется, что здесь творится.
Женщина кивнула.
— Меня зовите просто Дженни. Других имен нету. Лесничихой разве что кличут.
Дик вспомнил. Значит, к этой женщине ездил отец, не больно-то и скрываясь. Сейчас лесничиха Дженни не узнала сына герцога Окделла. Ну да, конечно, она же видела его ребенком. С тех пор прошло почти десять лет, сорокалетняя гром-баба, кровь с молоком, превратилась в сморщенную старуху. Годы, горе, нищета или все вместе? И только глаза по-прежнему живы…
— Где я? — Вопрос хоть и глупый, но как нельзя более уместный.
— В лесу, — усмехнулась Дженни, — лесничиха я, сказала ж… Пошла травы собирать и как-то сама к Граничнику завернула.
Ричард наморщил лоб.
— К сухому дереву?
— Да, — лесничиха кивнула. — Вообще-то я там стараюсь не ходить — место нехорошее, слухи о нем ходят разные, но тут ноги сами повели. И нате-ка, вас нашла. Вы весь в крови под обрывом лежали.
— Когда?..
— Три дня тому, — Дженни нахмурилась. — Вы в горячке были, словно печка, я уж боялась, что не вытащу. Хвала Создателю, обошлось.
— Благодарю, — в прошлой жизни освоить простонародное «спасибо» Ричард не успел — и от этого внезапно почувствовал себя неловко.
Дженни куда-то отошла и тут же вернулась с кувшином и плошкой, присела у кровати.
— Вот, выпейте… Вы сами-то откуда?
Дик чуть не ляпнул «из Олларии», но вовремя спохватился. Мало ли что сейчас творится в Олларии. К тому же, сказать по правде, сейчас он попал в Надор точно не оттуда.
— Из Ноймара, — ответил он, с жадностью осушив плошку. Почти не соврал, он же собирался как раз туда, пока не попался Карвалю.
— Там-то как — тоже война? — сочувственно поинтересовалась Дженни.
— Не совсем там, но близко, — наудачу ляпнул Ричард, припомнив последнее, что слышал о делах на фронте до того, как его судьба дала трещину.
— Сюда война не дошла, — обрадовала Дженни. — Ходили слухи, что как прогнали прошлой зимой «медведей», так на границе теперь мир, армия на запад ушла. Сама видела, как по тракту пушки тащили, мно-о-го…
— А разбойники?
— Встречаются, — Дженни сокрушенно вздохнула. — С земель Окделлов взять нечего, особенно после того как замок провалился, а вот Ларак и Красный Манрик — лакомый кусок. Так что пошаливают на дорогах, да. Граф Эйвон погиб с замком, а старшой Манрик, говорят, в тюрьме, так что ловить лиходеев некому. Вы, видать, отчаянный, раз один ехали.
— Я не отчаянный, Дженни, — возразил Ричард, уставившись на связку чеснока, свисающую с потолочной балки. — Я просто… просто поехал один. Так получилось.
Дженни не ответила.
— Тот, кто послал меня сюда, не смог дать мне конвой. Но он в меня верил. И я его не подведу.
— Ну, коли так, храни вас Создатель, мастер Дик, — Дженни, охнув, с трудом поднялась, потирая поясницу. — Есть хотите?
Дик молча покачал головой.
— Как захотите, зовите, мигом похлебки принесу.

***
Он провел в хижине лесничихи несколько недель, пока не зажили руки. Благодаря компрессам из чудо-травок даже шрамы на лице почти сошли, остался лишь самый глубокий, поперек левой брови. Человек, которого Дик увидел в тусклом зеркальце без рамы, был знаком ему еще меньше, чем тот, отражение которого он видел в воде незнакомого озера. Что ж, и это тоже к лучшему. Теперь его точно не узнают, да еще в крестьянской одежде. Свою он разорвал в клочья, когда катился по склону. Дженни сокрушенно развела руками над грудой лоскутов и выдала ему одежду покойного мужа, без дела лежавшую в сундуке. Рубаха и штаны оказались чуть великоваты, хорошо хоть, сапоги уцелели.
Дженни положила ему в котомку с десяток яблок, туесок с орехами, лепешки, несколько полосок солонины и небольшую оплетенную флягу с водой, какие часто носят охотники, и вручила настоящий горский посох — длиной в рост Дика. С таким удобно прыгать через расщелины в скалах.
Лето за стенами хижины было в самом разгаре. Ричард непроизвольно сощурился на яркое утреннее солнце, встающее над лесом. Трава на поляне перед хижиной искрилась росой в рассветных лучах.
Ричард обернулся к стоящей в дверях хозяйке.
— Спасибо, Дженни, — он все-таки наконец выучил это слово. — Спасибо за все.
Дженни улыбнулась в ответ.
— Удачи вам, сударь. Идите прямо на солнце, — она махнула рукой в направлении рассвета, — прямо, не сворачивая, на тракт выйдете, а там налево… Удачи!
Ричард закинул котомку на плечо и двинулся навстречу солнцу.
На краю поляны он оглянулся. Дженни стояла в дверях, глядя ему вслед.
Улыбнувшись, она помахала рукой и запела старинную надорскую песню — ее часто пела кормилица, поэтому Дик помнил слова.

…Когда я уйду, вспоминай меня,
Когда я уйду, вспоминай меня,
Не плачь, не горюй, вспоминай меня,
Не грусти, вспоминай меня…*

Дик уже углубился в лес и слышать песню не мог — но она звучала в сердце. Так бывало и раньше — только раньше он об этом не задумывался.

Займется заря — вспоминай меня,
Займется заря — вспоминай меня,
Не плачь, не горюй, вспоминай меня,
Не грусти, вспоминай меня…


***
Он честно пошел по солнцу — но лес порой шутит с неопытными путниками. Четверть часа спустя Ричард вышел к тому самому злосчастному костяному дереву, хотя вовсе не искал новой встречи. Воистину, все в руках судьбы.
Что же все-таки здесь произошло? Какая-то сила не хотела его возвращения на землю предков? Или он случайно попал в какое-то мистическое действо, которое не должен был увидеть, и за это был наказан?
Осторожно ступая по вздыбленным камням, Ричард обошел зловещее место. Камни опасливо помалкивали. От стража границы остался расколотый обугленный пень — значит, молния ему не померещилась. А две луны?
Сейчас был день, соответственно, луна спряталась.
Ричард огляделся. Слева, в десятке шагов от пня, змеилась широкая расщелина, которую он тогда, ночью, не заметил. Повезло, а то бы точно ноги переломал. На дне расщелины что-то смутно белело — и это был не камень.
Подойдя ближе, Дик склонился над расщелиной. Внизу, на глубине примерно полутора футов, в жесткой сухой траве лежал человеческий остов с жалкими остатками волос и одежды. Уцелели только добротные кожаные сапоги с высокими голенищами, да и те покоробились от воды, солнца и времени. Тот, кому принадлежали кости и сапоги, упал в расщелину ничком и, вероятно, ударился головой, иначе он бы выбрался наверх — кости целы. Как он оказался в этом глухом месте? Почему упал? Или ему помогли?
Дик осторожно спустился в расщелину и, присев над мертвецом, аккуратно перевернул череп. Странно, и череп цел. Тогда есть только одно объяснение — бедолагу убили и сбросили тело в провал. И было это не меньше года назад, если не осталось ничего, кроме костей. Но кому понадобилось тащиться в такую глухомань, чтобы расправиться с врагом? В стране смута, легче легкого списать на мародеров любую смерть. Хотя вот Карвалю же понадобилось — но у того был свой план, на грани безумия. «Чесночник» ни кошки не смыслил в мистике, а туда же…
В траве рядом с трупом что-то поблескивало. Ричард протянул руку, пальцы неожиданно коснулись гладкой стали. Кинжал или нож. Бросили орудие убийства рядом с убитым?
Поколебавшись, Ричард поднял находку. Лезвие поймало солнечный блик. Хорошая сталь, ни пятнышка ржавчины, даже заточка в относительном порядке…
Дик вгляделся внимательнее — и похолодел. На лезвии отчетливо проступало клеймо эзелхардских оружейных мастеров — атакующий вепрь.
«Хорошая работа и хорошая сталь. Думаешь, на нем твой фамильный герб?»
Ричард тихо застонал и устало опустился на кстати подвернувшийся плоский камень, тупо глядя на лежащие перед ним кости. Его собственные кости, хотя разум отказывался в это верить. Как причудливо тасуется колода, сказал бы Алва. Теперь кинжал вернулся к хозяину — тоже вернувшемуся из-за грани смерти — зачем?
«Ты заигрался с Альдо и разворотил какую-то сволочь. Вашу, надорскую. Похоже, она уймется только с твоей смертью, значит, тебе пора умирать. Лучше, если ты это сделаешь сам, своим кинжалом и на земле, что была за Окделлами…»**
Ричард жестко усмехнулся. Ну уж нет. Даже если он и вправду что-то там разбудил, не затем он воскресал, чтобы бросить этот подарок судьбы на корм ызаргам, на радость всяким Карвалям. К тому же отец Маттео считал самоубийство грехом, а эр Рокэ — глупостью.
Что ж, кинжал пригодится. Хоть какое-то оружие, хвала Абвениям. Дженни предупреждала, что в этих краях небезопасно. И еще… Не может быть, чтобы ни монетки в карманах покойника не завалялось. Пусть даже Карваль присвоил золото из седельных сумок, в той жизни Ричард всегда таскал с собой хоть несколько суанов на случай милостыни: Окделлы не какие-нибудь скупердяи с гоганскими предками.
На всякий случай Дик пошарил в траве под костяком. Удача ему улыбнулась: до того, чтобы рыться в карманах покойника, «чесночники» все же не опустились. Промеж костей он нагреб потускневшей серебряной мелочи таллов на пять. Ему покойному они уже ни к чему, а вот живому — пригодится. Теперь надо завалить камнями останки — лучше хоть такая могила, чем никакой, — и в путь.
Сунув вновь обретенный кинжал за голенище, Ричард выбрался из расщелины наверх и огляделся, прикидывая, как бы половчее обрушить камни вниз, чтобы они не обиделись и вновь не посыпалось все. Выбрав первый подходящий камень, он подкатил его к краю расщелины, глянул вниз, мысленно прося прощения у себя-покойника за то, что сейчас раздавит его кости, — и ошарашенно замер. Кости исчезли, словно их и не было.
Похолодев, Дик оттолкнул ненужный уже камень, поспешно осенил себя Знаком и сунулся сперва за голенище, а потом в карман. Кинжал и монетки были на месте. Пришла паническая мысль: надо поскорее уходить отсюда, пока не случилось какой-нибудь очередной потусторонней дряни, против которой бессильны как слово Камня, так и молитва Создателю. Хватит на сегодня.
Подхватив мешок и посох, Ричард поспешно зашагал вниз по склону, прочь от обгорелого пня и собственной несостоявшейся могилы.

***
К полудню он добрался до тракта, едва не заплутав: после землетрясения и первого камнехода знакомая с детства местность изменилась до неузнаваемости. Теперь ему на север, в Красный Манрик. Там хоть какая-то жизнь — и туда не так-то просто дотянуться из Олларии. Ему нужно время, чтобы разобраться в происходящем.
Дорога петляла в диких скалах: ни души, ни жилья, и так на много миль вокруг. Тем временем солнце понемногу клонилось к закату. Хоть бы постоялый двор какой попался, раньше на тракте их было много. После сегодняшнего ночевать под ёлкой Ричарду совершенно не улыбалось.
Увидев, наконец, незатейливую вывеску придорожной харчевни — бочонок и петух с подносом, полным пирожков, — Ричард вздохнул с облегчением и внезапно понял, что ему определенно требуется выпить. Все-таки не каждый день видишь собственный труп.
Он зашел в харчевню, спросил местного белого вина — стакан, от целой кружки он окосеет, да и деньги следует беречь — и присел в углу за свободный стол в липких пятнах от наливок и зарубках от ножей. Посетителей было немного — пара охотников, соляной пристав с охранниками да странствующий олларианский монах. Все они держались скромно и отчужденно, заговорить с Ричардом никто не пытался. Ну, да в Надоре никогда не славились болтливостью. Оно и к лучшему. Сам он сегодня тоже не горел желанием общаться. Позже он договорится с хозяином о ночлеге на сеновале — но это потом.

***
Он не спеша пил свое вино, вспоминая знакомый с детства вкус, кислый и жесткий, когда снаружи послышался топот конного отряда и голоса — должно быть, кто-то подъехал по тракту. «Интересно, кто?» — лениво подумал Ричард, успевший слегка захмелеть. За те несколько часов, что он шел до харчевни, он не встретил на дороге никого. Старый Надор совсем обезлюдел после землетрясения.
Минуту спустя входная дверь со скрипом отворилась, пропуская занятную компанию. Возглавляла компанию девица в дорожном плаще поверх мужского платья. Глупый маскарад: рядись как хочешь, все равно изящную фигурку камзолом и штанами не скрыть.
Девушку сопровождала полурота солдат-«фульгатов», не в традиционном черно-белом, а в красном и черном. Дик напряг память, припоминая геральдические цвета талигойского дворянства. Солдаты в цветах Савиньяков? Что им делать здесь, на севере?
Один из солдат бережно нес прикрытую полотном корзину, с какими крестьянки ходят по воскресеньям на рынок. Признаться, в руках девушки корзина смотрелась бы более уместно. Хотя, возможно, она тяжелая.
Тем временем девица откинула капюшон, осматриваясь. В свете лампы блеснули острой синей искрой сапфировые серьги — слишком дорогая вещь для путешествия по неспокойным глухим местам. Не зря ее сопровождают солдаты.
Дик задумчиво прищурился. Где-то он девицу определенно видел, вспомнить бы где. Светлая коса, большие, как у ребенка, голубые глаза, слишком правильные черты идеальной гальтарской скульптуры… Чем-то напоминает Катарину.
— Добрый день. Я — Селина Арамона, — без церемоний представилась девица, обращаясь к хозяину, — и тут Дик наконец ее узнал, едва не выронив от изумления стакан. — С особым поручением от регента Талига.
«От Алвы?! Значит, он жив?! Или речь о ком-то другом?»
Дик припомнил, что до его незадавшегося бегства из Олларии существовал аж целый Регентский совет, во главе с коронованной тварью. Там и Робер был, в совете, и даже этот толстый законник, как его… Инголс. Пусть ребенок Катарины умер вместе с ней, есть ведь еще Ноймаринен, у которого под опекой старшие дети Фердинанда. Как все сложно. Кто здесь жив, кто умер, ему еще долго не разобраться.
Ричард невольно отметил, что приглушенные разговоры в харчевне стихли и повисла тревожная тишина. Местные чего-то боятся? Но чего? Неужели этой девицы? Вряд ли, скорее, ее спутников. В смутные времена у кого оружие, тот и власть. Интересно, какое особое поручение у этой выскочки?
— Наши лошади нуждаются в отдыхе, — спокойно продолжала между тем Селина, не обращая внимания на остальных посетителей харчевни, — да и мы, признаться, тоже. Обед на всех и овса лошадям, пожалуйста.
Блеснуло золото, звякнули таллы, упавшие в ладонь хозяина харчевни. Тот заулыбался, кланяясь и уверяя, что все будет сделано в лучшем виде, погнал слуг исполнять заказанное. Селина, не обращая ни малейшего внимания на его усердие, уселась во главе большого стола в противоположном углу залы. Ее охрана, расхватав табуретки, присела рядом, причем загадочную корзину не поставили на пол, а тоже водрузили на табурет. В ожидании обеда компания переговаривалась между собой вполголоса — признак приличного воспитания, порядочные люди стараются не мешать другим, — но что-то было не так. Тревога висела в воздухе. Или он просто выпил лишнего? Хотя какое тут лишнее, и трети стакана не будет.
Полотно, прикрывающее корзину, внезапно зашевелилось, и на свет не спеша вылез… здоровенный черно-белый кот. Ричард удивленно приподнял бровь, невольно копируя эра Рокэ. Странная идея для порученца возить с собой животное, да еще такое капризное.
Кот вскочил на стол, лениво потянулся и полез ласкаться к Селине. Та рассеянно потрепала его за ушами — коту понравилось, — после чего вернулась к беседе со спутниками. Ричард попытался вслушаться, но компания сидела слишком далеко и разговаривала слишком тихо. Впрочем, вряд ли девица Арамона станет обсуждать свое особое поручение с простыми солдатами.
Кот, предоставленный самому себе, покружил по зале, клянча у посетителей внимание и угощение — не преуспел, — дружески обнюхался с местной полосатой кошкой и, наконец, добрался до угла, где сидел Ричард. Подойдя ближе, зверь издал требовательно-вопросительное «мяу» и цапанул Дика когтем за штанину.
— У меня ничего нет, — честно признался Ричард. Кот был прекрасен, матёр и пушист, в других обстоятельствах он обязательно погладил бы хвостатого красавца, но с домашним питомцем девицы Арамоны связываться определенно не стоило. Почему — Ричард и сам не знал, но чувствовал: делать этого не надо.
Кот его мнения не разделял и заорал громче, укоризненно уставившись на Дика.
— Маршал! Ты чего?
Ричард вздрогнул и поднял взгляд. Селина смотрела на них удивленно и слегка настороженно. Так, сам он на маршала никак не тянет, значит, Маршалом кличут кота. Не иначе, за масть.
— У меня ничего нет, — выдавив дежурную вежливую улыбку, повторил Ричард, стараясь глядеть исключительно на кота и придать лицу как можно более безмятежное выражение. Еле уловимая звенящая нотка в голосе девицы Арамоны ему совершенно не понравилась.
— Это точно, ничего у него нет, — громче обычного насмешливо заметил один из «фульгатов». — Разве что выпивка, так наш Маршал этого не пьет.
— Маршал зря не привяжется, — возразил второй «фульгат», седоусый капрал со шрамом на щеке. — Но раз в рожу не вцепился, значит, все чисто. Видать, этот парень кошачье слово знает, прямо как этот гусиный граф, как бишь его…
— Фок Фельсенбург, — уточнил первый. — А что за слово-то?
— А ты у него спроси, Гарри.
— У кого — у того или у этого?
Ричард внутренне напрягся. Не поддаться мгновенной панике стоило немалых усилий. Такое внимание людей Савиньяка к его скромной персоне его совершенно не устраивало. Можно попытаться обратить все в шутку, но взгляд Селины и эти разговорчики о Маршале, который зря не прицепится… И что, кошки их раздери, означает «все чисто»?!
К счастью, хозяин с подручными как раз принесли обед. Хвостатый Маршал метнулся на запах, опережая «фульгатов», и обстановка сама собой разрядилась, тем более что к обеду прилагались два кувшина сидра.
Ричард глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Надо допивать родную кислятину и уходить как можно быстрее, накрылся ночлег на сеновале. Лучше призрак капитана Арамоны в ночном лесу, чем его живая дочь здесь и сейчас. Но и слишком торопиться нельзя, теперь это будет выглядеть подозрительно.
Он краем глаза осторожно взглянул на девушку. Та отложила ложку, скармливая Маршалу лакомый кусочек. Оборванец в углу ее не интересовал. Может, и пронесет? Прошло больше года с тех пор, как они виделись в последний раз в приемной Катарины, вряд ли она сможет узнать его — с сединой в волосах и в крестьянском рубище. Будут расспрашивать — скажет, что паломник, идет в Красный Манрик к святому Леонарду. Это не преступление.
Глотнув еще вина, Ричард погрузился в обдумывание деталей своей вымышленной биографии — и, войдя во вкус, не на шутку увлекся, забыв о происходящем вокруг и несколько потеряв счет времени.
— Мя-ау!
Ричард вздрогнул. Незаметно подкравшийся кот уже сидел на его столе, требовательно уставившись. И как хозяева проглядели?
Хозяева кота, надо сказать, уже закончили обед — должно быть, особое поручение требовало срочности. Кошачья корзина стояла на столе рядом с опустевшими тарелками.
— Маршал! Там нет еды!
Девица Арамона окликнула кота тоном строгой мамаши, отчитывающей непослушного ребенка. Ричард невольно поморщился. Какая глупость, все знают, что кошек воспитывать бесполезно.
Кот, не удостоив хозяйку ответом, потянулся растопыренной лапой к стакану. Ричард, зная, чем эта шалость грозит, успел подхватиться и спасти остаток вина. Кот обиженно фыркнул и махнул лапой по воздуху.
— Не, это точно Маршал, — гоготнул Гарри, — как ему стакан-то приглянулся!
Солдаты заулыбались, однако Селина их веселья не разделяла.
— Маршал! — вновь окликнула она кота, сведя брови.
— Он поиграть хочет, — пожал плечами один из «фульгатов», — какая еда?
— Маршал! — капрал тоже решил вмешаться. — Чего ты пристал к человеку? Иди сюда, нам пора ехать!
Кот, как истинный маршал, слова младшего по званию гордо проигнорировал. Он плотно уселся на столешнице и издал осуждающее «мяу», явно предназначенное Дику.
Селина со вздохом встала из-за стола и направилась к ним. Ричард мысленно помянул закатных тварей. Только этого еще не хватало.
Маршал при виде хозяйки не двинулся с места.
— Вы его заколдовали, что ли? — улыбнулась Селина, окинув Ричарда странным взглядом — слишком тяжелым и пристальным для юной девушки, пытающейся шутить. И еще — этот почти невидимый светящийся ореол, который он сперва принял за отблеск висящей над столом лампы…
Ричард похолодел. Он понял, что это значит.
«Ты не человек».
Да, тысячу раз да! Это не девушка, это демон в облике Селины Арамоны, как он раньше не сообразил?! Фульга, со свитой «фульгатов», какая ирония, сказал бы Алва. Легенды говорят, что демоны Кэртианы часто принимают облик тех, чью кровь выпили. На упыря девушка не походила — но и Катарина умело скрывала свое истинное нутро, и люди ей верили, пока не пришла расплата…
При этой мысли страх ушел. Его обмануть ей не удастся.
«Догадался».
Она не разомкнула губ — слово прозвучало в мозгу Дика. Холодно, иронично и зло.
«Да. Я догадался».
Именно так надо отвечать закатным тварям — кратко, холодно и равнодушно. Он не даст повода в него вцепиться — ни ей, ни коту.
«Кто ты такой?»
Сохраняй спокойствие, сказал себе Ричард. Пусть мучается она.
«Ответа не будет. Теперь догадывайся ты».

***
Селина — кем бы она ни была — смотрела ему в глаза и молчала. Ее взгляд не выражал ничего. Кот оставался на месте, лишь нервно подергивал хвостом.
Ричард, не сводя взгляда с девушки, молчал тоже, прикидывая, за что в случае чего сподручнее хвататься — за кинжал или за посох, или даже, может, за скамью из доброго надорского дуба — но пока не двигался. Он видел, как солдаты настороженно переглядываются — но тоже молчат, команды не было, да, собственно и не происходит ничего. Ничего из того, что мог бы понять простой служака.
Удивительно, но страха Ричард не чувствовал. Убьют так убьют, он уже пару раз умирал и, кажется, начинает привыкать к таким приключениям.
Первым опомнился кот. Фыркнув и гордо воздев хвост, он прошествовал к столу Селины и ее спутников, вспрыгнул на столешницу, попутно все-таки своротив зазевавшийся стакан, и с достоинством угнездился в походной корзине, давая понять, что инцидент исчерпан. Что бы это ни значило.
Селина молча улыбнулась уголками губ. Ричард ответил такой же улыбкой, слегка разведя руками: мол, не понял, что это такое было.
Так ничего и не сказав, девушка вернулась к столу, закрыла корзину полотном, поднялась с места и направилась к выходу, оставив на столе пару монеток за разбитую котом посуду. На этот раз она несла корзину сама.
«Фульгаты» беспрекословно двинулись следом. Кажется, они испытывали явное облегчение — Ричард, впрочем, тоже.
Хозяин, кланяясь, распахнул дверь. В залу хлынул поток лучей заходящего солнца. Ричард судорожно вздохнул: тень у существа была. Это он точно разглядел.
Проводив взглядом странную компанию, он остался сидеть, задумчиво вертя в пальцах недопитый стакан. Пальцы другой руки машинально выстукивали по столешнице простенький, знакомый с детства мотив:

…Опустится тьма — вспоминай меня,
Опустится тьма — вспоминай меня,
Не плачь, не горюй, вспоминай меня,
Не грусти, вспоминай меня…

***
— Сморило, милсдарь?..
Ричард вздрогнул и открыл глаза. Хозяин харчевни осторожно тряс его за плечо. Выходит, он уснул и не заметил как.
— Сморило, — признался Дик, протирая глаза и осматриваясь. Зала была пуста, темнота за окном подсказывала, что уже ночь. — Жара…
— Сказали б, я вас на сеновал бы отвел, — проворчал хозяин. — Неудобно так-то спать, еще б со скамьи брякнулись…
— Да я и сейчас не прочь на сеновал, — проморгавшись, отозвался Ричард. — Позволите?
Несколько минут спустя, с наслаждением зарывшись в душистое сено, он вспомнил странную встречу с той, которая называла себя Селиной Арамоной. Теперь уже и не понять, было увиденное сном или явью. Надо будет завтра спросить у хозяина.
С этой мыслью Ричард снова погрузился в сон. Там был покой, тихий перезвон далеких бубенцов и песня. Та самая песня.

…Забудь обо всем — вспоминай меня,
Забудь обо всем — вспоминай меня,
Не плачь, не горюй, вспоминай меня,
Не грусти, вспоминай меня…
________________________
*Текст песни, цитируемый здесь и далее, с благодарностью позаимствован из романа Ольги Брилевой «По ту сторону рассвета». Кроме последнего куплета, этот — мой
** Дословная цитата из романа «Синий взгляд смерти. Закат»